Онлайн
Первое восприятие неволи как мороз по коже. Из распахнутой дверцы «Воронка» мы прыгали на заснеженный тюремный двор и исчезали в темном проеме стены. Конвоиры мерзли, раздраженно подгоняя бегущих. Живой коридор из людей и собак угрожающе кричал, лаял, щетинился автоматами, разъяренно скалился.
За зияющим отверстием, на «пятачке» в сто квадратных метров, стояли две стены из лютых противников - строй тюремщиков, ряд зэка. Понурая небритая масса смотрела исподлобья. Им отвечали матерными шутками, треском электрошокеров. Кто-то из бедолаг замешкался у входа и тут же получил мощный электрический разряд…
Затем загнали в другой коридор, чернеющий десятком дверей. Грязно-желтые стены замызганы пятнами человеческой крови, раздавленных насекомых, следами резиновых дубинок. Откуда-то доносились звуки ударов, крики и стоны избиваемых. Завершался 1994-й год.
Поползли годы, похожие друг на друга. Сколько еще впереди коридоров, дверей. Люди-коридоры, сквозь которые проходишь, боясь обжечься чужим горем, запачкатьс я грязью. Люди-двери, открывающие тебе нечто новое, позитивное, способствующее преодолеть приступы вспыхивающего отчаяния. Родные, неродные, друзья и недоброжелатели.
«Осторожно, ступеньки» - предупредительный конвоир аккуратно подал мои вещи и объяснил куда идти. После душного автозака воздух показался прохладным. Шел июнь 2021-го года.
В конце длинного коридора увидел стоящих вперемежку заключенных и тюремщиков. Процедура личного обыска, проверки вещей и оформления документов прошла в относительной тишине.
За следующей дверью открылся еще один полукилометровый коридор. По всей его протяженности стены шевелились дверьми в прилегающие помещения. Входили и выходили люди: сразу и не разберешь - сотрудники учреждения или сидельцы.
Вдруг дорогу перешла молодая девушка в гражданской одежде. «Не понял! А это кто?» - мелькнуло в голове, но спросить сопровождающего не решился. Предположил, что здесь содержатся и женщины-заключенные. Ошибся.
С девушкой познакомился позже.
Вошли в одну из правых дверей под римской цифрой два - второй корпус. Высокие колоны подпирали прозрачный местами свод здания, напоминающего американские тюрьмы из фильмов. Вдоль стен, - в два этажа, пятьдесят камер. Одна моя. Девять с половиной шагов, на полтора шага длиннее прежней камеры. Планировка не хуже хрущевских однокомнаток. Душ, туалет – отдельно; холодная и горячая вода. «Надо же!».
Прогулка во дворе, под открытым небом.
Короткий инструктаж сотрудника отдела безопасности: «В половине восьмого утра двери открываем, в одинадцать вечера закрываем. Проверка - в десять утра и пять вечера. Не опаздывать!».
Появились наши ребята - бывшие приговоренные к смерти, живущие и поныне. Перекинулись парой слов и я стал устраиваться на новом месте.
Долго не мог заснуть. За двадцать семь лет притерся к твердым поверхностям - к бетону, деревянным нарам и металлической шконке. А здесь сетка. Придется всему учиться заново. С утра и начнем.
«Хочу работать, – заявил я утром начальнику корпуса. – У меня подписан контракт с Радио Ван. Когда могу получить ноутбук и приступить к работе?». В ответ недоумевающий взгляд: «Ты о чем?». Объяснил. Пришлось ждать неделю. Наконец выделили рабочее место в библиотеке, принесли ноутбук. Тут-то я и познакомился с перешедшей дорогу девушкой.
«Госпожа Асмик», - представил ее заключенный Геворг, смотрящий за библиотекой.
Асмик оказалась преподавателем курсов декоративно-прикладного искусства. «Мне было двадцать два года, когда начала преподавать заключенным в женской колонии. Все удивлялись, что не боюсь. А чего бояться? Заключенные относились ко мне как к дочери. В «Армавире» я тоже оказалась одной из первых женщин-преподавательниц и самой молодой».
Вскоре узнал других преподавателей, мужчин и женщин, вносящих весомую лепту в создание человека свободного из оказавшихся за решеткой. Есть и ветераны. Одна из коллег Асмик преподает заключенным целых восемнадцать лет. Зовут Жасмин. Начинала также с женской колонии.
«Мужчинам гораздо легче преподавать, – призналась она. - Женское невежество трудно переварить, они не стремятся стать лучше. Мужчины шире смотрят на жизнь и дальновиднее женщин». «Жаль, что после часа занятий ребята возвращаются в камеры и продолжают бездельничать, – добавила Асмик. – Такая жизнь приучает только к плохому».
Успехи тоже есть. Один из учеников Жасмин после освобождения утвердился в искусстве, отрыл художественную мастерскую в Австралии и живет новой жизнью.
Месяц пролетел незаметно и волнительно. Что ни день, то сюрпризы.
Сегодня, седьмого июля, посчастливилось присутствовать на церемонии бракосочетания. По лицу заключенного трудно что-то прочитать; но в глазах невесты явно таилась грусть. Расписались. Поцеловались. Мы их поздравили. Ни звона бокалов, ни брызг шампансккого…
Дай Бог молодым скорейшего воссоединения на свободе!
Лишь на мгновенье слух покоробила реплика молодого преподавателя: «Она у него какая по счету?». А ведь совершенно без оснований, не больше, чем предубеждение: мол, знаем мы этих зэков.
Вот тебе и полтора дополнительных шага свободы.
